Ёж - птица гордая! Пока не пнешь - не полетит...
Он верил ему, как не верил себе никогда,
Он шел за ним вслед хоть в райские кущи, хоть в бездну,
И когда говорили - парень, ты идиот!,
Он смеялся в ответ - знаешь, наоборот!
Просто, если не жить, так хотя-бы о жизни грезить...
Он готов был в битву - с ним спина к спине,
Он готов был мерзнуть и гореть в огне,
Он слушал его стихи и пел его песни.
А когда возвращался ночами домой
И снежинки танцевали над пустой мостовой,
Он мечтал лишь о грядущей, может, завтрашней встрече.
И он всегда лишь слушал, смотрел и молчал,
Как сквозь пальцы с гитары стекала печаль,
Даже если песня была забавной и легкой,
Кружка пива на столе позабыта давно,
Старый темный бар, как в черно-белом кино,
Лишь душа его опять - об стену, в осколки...
И пускай все говорили, что он бредил, не жил,
Что фантазиям он верил, фантомы любил,
Что пора все забыть и начать все сначала,
Снова шел он в полутемный прокуренный бар,
Где гитара и голос, где холод и жар,
Он и жил, и любил...Пока песня звучала.
Он шел за ним вслед хоть в райские кущи, хоть в бездну,
И когда говорили - парень, ты идиот!,
Он смеялся в ответ - знаешь, наоборот!
Просто, если не жить, так хотя-бы о жизни грезить...
Он готов был в битву - с ним спина к спине,
Он готов был мерзнуть и гореть в огне,
Он слушал его стихи и пел его песни.
А когда возвращался ночами домой
И снежинки танцевали над пустой мостовой,
Он мечтал лишь о грядущей, может, завтрашней встрече.
И он всегда лишь слушал, смотрел и молчал,
Как сквозь пальцы с гитары стекала печаль,
Даже если песня была забавной и легкой,
Кружка пива на столе позабыта давно,
Старый темный бар, как в черно-белом кино,
Лишь душа его опять - об стену, в осколки...
И пускай все говорили, что он бредил, не жил,
Что фантазиям он верил, фантомы любил,
Что пора все забыть и начать все сначала,
Снова шел он в полутемный прокуренный бар,
Где гитара и голос, где холод и жар,
Он и жил, и любил...Пока песня звучала.
+50!